В конце тридцатых годов нашу республику посетил советский литератор Юрий Либединский. Некоторые источники пишут, что он приехал сюда «с особым поручением», но с каким именно, не уточняют... 
На самом деле никакой конспирологии здесь, конечно, нет. Либединский был членом бюро национальных комиссий при Союзе писателей СССР и помогал налаживать работу местного отделения. 
Сохранилось письмо адыгейского писателя Тембота Керашева, датированное ноябрём 1939 года: «Дорогой товарищ Либединский, Ваше письмо с предложением поехать в Кабарду для объединения творческих усилий я получил... Идея замечательная, давно созревшая в сознании культурных работников как Кабарды, так и Aдыгeи».
Местные писатели произвели на столичного гостя хорошее впечатление. «Нет ничего хуже для национальной культуры, как наличие среди её деятелей людей, «не помнящих родства», таких, которые по своему невежеству считают, что они строят культуру на новом месте, и пренебрежительно относятся к своим предшественникам», – писал Либединский. По его мнению, кабардино-балкарской писательской молодёжи такая опасность не грозила. 
В своём отчёте о командировке Либединский несколько раз упоминает Али Шогенцукова. По мнению московского писателя, он  «вполне сложившийся как творческая индивидуальность, первый и пока единственный кабардинский профессионал-литератор. Очень талантливый, имеющий заслуженное признание самых широких слоёв народа». «Шогенцуков. Очень приятное впечатление». «Чтение Шогенцукова. Превосходный поэт и первый литератор», – пишет Либединский в своём дневнике. 
Он настоятельно рекомендует бюро национальных комиссий издать на русском языке произведения Али Шогенцукова, Кязима Мечиева и Бекмурзы Пачева. При этом Либединский подчёркивал, что нужна большая осторожность в издании новых книг. «Издавать надо только такие книги, которые будут событием для жизни Кабардино-Балкарии, вслед за которыми можно будет отметить увеличение количества профессиональных писателей в Союзе».
Особое внимание Либединского привлекали «сказители, превратившиеся в писателей». В его отчётах и записных книжках сохранились строки, посвящённые основоположнику балкарской литературы: «Кязим Мечиев. Старик-сказитель, самоучкой обучившийся арабскому и турецкому языку, пишет по-балкарски арабским шрифтом, выделяется среди прочих стариков-сказителей тем, что достиг довольно высокого уровня книжного образования, что находит отпечаток на всём его творчестве. В настоящее время он колхозник, кузнец и живёт почти безвыездно в очень глухом ауле Шикы». Другая запись свидетельствует о том, что Либединский побывал на малой родине поэта и познакомился с ним лично: «Ему 90 лет, но он весёлый, жизнерадостный человек, совершенно советский, активный работник, энтузиаст колхозного строительства. Мы приглашали его на пленум, но он отказался ехать, потому что он кузнец, начиналась косовица, нужно было отковывать косы. Это действительно настоящий энтузиаст колхозного дела. Пишет от души идущие вещи…». Либединский подчёркивает, что Мечиева «открыли» Керим Отаров и Кайсын Кулиев, который сопровождал гостя в его поездке в Шикы. 
А вот характеристика другого народного поэта – Бекмурзы Пачева, с творчеством которого Либединский познакомился благодаря Шогенцукову. «Он (Пачев) был передовым человеком советского общества… Это фигура поразительная, о которой я хочу написать книгу, подобрав для этого его произведения».
Отмечая заслуги «стариков», Либединский не забывал и о литературной молодёжи. В частности, он высоко оценивал поэзию Кайсына Кулиева и Алима Кешокова. «Творчество Кешокова, – писал Либединский, – отмечено высоким стихотворным мастерством и применением к кабардинской поэзии стихотворных размеров современной русской поэзии. А. Кешоков превосходно владеет русским языком».
Во время поездки в Кабардино-Балкарию он подружился со многими местными литераторами и вёл с ними переписку. 16 марта 1948 года Кайсын Кулиев писал Юрию Либединскому: «Дорогой Юрий Николаевич! Я получил Вашу дорогую для меня открытку и вашу прекрасную поэтическую книгу с очень милым и лестным для меня автографом. Спасибо большое вам, добрый человек и художник. Для меня безгранично дороги три качества в человеке: мужество, благородство и доброта. Я в них влюблён всей душой, и в стихах моих говорится, вероятно, больше всего о них. Насколько талантливо, это, конечно, вопрос другой. Писать для меня – большая, солнечная радость. Поэтому я и пишу...». 
Что касается тогдашнего руководителя Кабардино-Балкарии, он произвёл на столичного гостя неоднозначное впечатление. В очерке «Памяти друга», посвящённом Александру Фадееву, Либединский писал: «Я рассказал Саше о своей поездке в Кабарду и в Карачай, о руководителе большевиков Кабарды Бетале Калмыкове, с которым Фадеев был знаком ещё по работе на Северном Кавказе, значительном человеке, много сделавшем для того, чтобы помочь своему народу перейти на социалистический путь развития и занять первое место в деле коллективизации сельского хозяйства. При этом, однако, Бетал был властолюбив, деспотичен и заметно чувствителен к лести. Мы говорили в то время о Несторе Лакобе и Бетале Калмыкове, о недостатках этих крупных людей, не подозревая, что говорим «о культе личности и его проявлениях»... 
После своей первой поездки на Кавказ Либединский часто бывал в наших краях. По мнению специалистов, он великолепно разбирался в национальных литературах – от «армянской и грузинской, насчитывающих многие столетия, до кабардинской и балкарской, родившихся после революции».
Результатом его первой поездки в нашу республику стала повесть «Баташ и Батай», позднее вошедшая в трилогию «Горы и люди». Прочитав её, Керим Отаров написал автору письмо, проникнутое уважением и благодарностью: «Я знал, что вы любили землю, описанию которой посвятили не один год вашей творческой деятельности. В вашем лице мы, обитатели этой земли, имеем замечательного друга, пребывание которого среди нас было всегда нам дорого. Мы всегда чувствовали вашу заботу о нас, молодых начинающих писателях маленького народа... И в этом нелёгком для нас деле вы были учителем и старшим братом. Мы всегда дорожили вашим вниманием и заботой о нас».