6 июня исполняется 225 лет со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина. «Наше всё» назвал его Аполлон Григорьев.  За полтора века этот пассаж превратился в клише, но для людей, любящих отечественную словесность, не потерял своей привлекательности.
Для человека, читающего на русском языке, Пушкин, действительно, наше всё. Он сопровождает своего читателя на протяжении всей жизни. Начиная со «Сказки о царе Салтане» и заканчивая философской «Телегой жизни». «Хоть тяжело подчас в ней бремя,/ Телега на ходу легка;/ Ямщик лихой, седое время,/ Везёт, не слезет с облучка…». Сравнение оригинальное и неожиданное. Как раз в духе Александра Сергеевича, который терпеть не мог банальностей.
Давно замечено, что поэзия Пушкина кинематографична. Читаешь его стихи, и в голове возникают идеально смонтированные кадры. «Мороз и солнце; день чудесный!/ Ещё ты дремлешь, друг прелестный - Пора, красавица, проснись:/ Открой сомкнуты негой взоры/ Навстречу северной Авроры,/ Звездою севера явись!/ Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,/ На мутном небе мгла носилась;/ Луна, как бледное пятно,/ Сквозь тучи мрачные желтела,/ И ты печальная сидела -/ А нынче… погляди в окно:/ Под голубыми небесами/ Великолепными коврами,/ Блестя на солнце, снег лежит;/ Прозрачный лес один чернеет,/ И ель сквозь иней зеленеет,/ И речка подо льдом блестит…».
Пушкин, конечно, гений, причём по-настоящему народный, понятный всем без исключения. Об этом очень точно написал Андрей Синявский, который считал, что критерием популярности являются анекдоты, шутки, пословицы и поговорки. В качестве примера он приводил всем известный вопрос: «А платить кто будет? Пушкин»…
Он, безусловно, опередил своё время. Достаточно сравнить его язык с языком современников, да и сами стихи были достаточно дерзкими для той патриархальной эпохи. «Когда б не смутное влеченье/ Чего-то жаждущей души,/ Я здесь остался б – наслажденье/ Вкушать в неведомой тиши:/ Забыл бы всех желаний трепет,/ Мечтою б целый мир назвал -/ И всё бы слушал этот лепет./ Всё б эти ножки целовал». Во времена Пушкина это было смело. Писать в таком контексте о женских ножках считалось, мягко говоря, не вполне приличным.
О его творчестве можно говорить часами. Что касается человеческих качеств – поэт был буквально соткан из противоречий.  Легкомысленный и серьёзный; любящий муж и ветреный любовник, не пропускавший ни одной юбки; автор скандальной «Гаврилиады» и христианин, встретивший свою смерть с редким мужеством и смирением. Старый священник, который исповедовал и причащал умирающего Пушкина, вышел из его кабинета в слезах. «Я для себя самого желаю такого конца», – взволнованно сказал он.
О чём думал Пушкин в свои последние минуты? Какие чувства испытывал? Что вообще чувствует человек на смертном одре? Ответ на этот вопрос мы с вами когда-нибудь непременно получим. Что касается поэта, дай Бог каждому встретить свой смертный час так, как встретил его он. «Глядя на Пушкина, я в первый раз не боюсь смерти», - сказал один из его близких друзей.
Умирая, Пушкин простил своего убийцу. Когда об этом сообщили Дантесу, тот расхохотался: «Передайте, что я его тоже прощаю». Говорят, спустя много лет, уже глубоким стариком, он всё-таки раскаялся. И отговорку нашёл: «Бес, дескать, попутал, и вообще я знать не знал, что ваш Пушкин – гений». Оправдываясь, некогда блестящий кавалергард даже признался в трусости. По словам Дантеса, у Пушкина был такой страшный взгляд, что француз сразу понял: шутки кончились - теперь или я его, или он меня.
Поводом для поединка стало письмо поэта, адресованное голландскому послу Геккерену. Дипломатический статус не позволял ему драться на дуэлях, и «приёмный сын» Дантес решил вступиться за честь своего покровителя. Трогательно, конечно, но убийца поэта и тут «последним поклоном испортил всю обедню» – после смерти Геккерена он попытался свалить вину на него.
Дантесу в этой истории досталась самая незавидная роль. При любом исходе поединка поэт оказался бы прав. Прав, потому что гений, потому что защищал честь любимой женщины, потому что кавалергардов в России много, а Пушкин – всего один.
«Счастие или грусть -/ Ничего не знать наизусть,/ В пышной тальме катать бобровой,/ Сердце Пушкина теребить в руках,/ И прослыть в веках -/ Длиннобровой,/ Ни к кому не суровой -/ Гончаровой», - писала о жене Пушкина Марина Цветаева. Она считала её пустой, ветреной и весьма недалёкой особой. Оставим это на совести Марины Ивановны, которая, как мне кажется, ей просто по-женски завидовала.
На самом деле, судя по письмам, Гончарова не была глупа, но дело даже не в этом. Пушкин выбрал именно её. «Я женат - и счастлив; одно желание моё, чтоб ничего в жизни моей не изменилось -  лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что, кажется, я переродился», - писал поэт одному из своих приятелей.
Благодаря этой женщине появились удивительные стихи. Это она кормила смертельно раненого Пушкина морошкой и рыдала над его гробом. Кстати, Наталья Николаевна порвала всякие отношения с родной сестрой, которая была замужем за убийцей её мужа. Думаю, такой поступок тоже кое-что значит…