Мой дедушка Яхъя Нагучев для меня был образцом того, что называют «адыгство». Когда мы приезжали в аул Большой Кичмай, что в Адыгее, он сдержанно гладил меня по голове и отпускал играть с аульской детворой на речку Шахэ.
Его призвали на фронт в начале войны, и он попал в знаменитые Аджимушкайские пещеры в Крыму. Всего более 13 тысяч человек оборонялись здесь более полугода. Одной из самых больших проблем была вода. Каждая вылазка за водой сопровождалась боем. По воспоминаниям бойцов, «за ведро воды платили ведром крови».

Дедушка отправился в одну из таких вылазок за водой. Яхъю и его друга-аджарца сильно ранило. Так они оказались в плену. Их несколько недель везли в сторону западной Европы. Дед попал в лагерь военнопленных на территории Франции: открытое пространство площадью в несколько гектаров, огороженное колючей проволокой. В таких лагерях была высокая смертность.
Через какое-то время дедушке удалось сбежать из лагеря. Он попал во французский партизанский отряд Маки, который сражался против оккупационных войск и был частью французского Сопротивления. Как он там служил и чего добился, в семье не принято было обсуждать. Знаю только, что у него были французские награды, которыми он очень дорожил.
В ауле рассказывали, что после окончания войны парень из аула Большой Кичмай, тоже попавший в плен и освобождённый после Победы, сидел голодный на улице Парижа и увидел дедушку в форме французского офицера. Яхъя узнал его, подошёл, помог с деньгами, документами и уехать домой в Советский Союз. Через какое-то время дедушка тоже вернулся на Родину. Мама рассказывала, что это было в 1946 году. А потом попал уже в сталинские лагеря, откуда вернулся в 1954-м, когда ей уже исполнилось 14 лет.
Дед был очень скромным человеком. После возвращения из лагеря работал лесником в Кичмайском лесничестве. Умер в 1987 году.