Стремительный взлёт молодой Инны Кашежевой ярко обозначен уже в «Атомном веке». Это было время безудержного утверждения идей торжества технического прогресса, над которым талантливо иронизировал Борис Слуцкий:
Что-то физики в почёте,
что-то лирики в загоне.
Дело не в сухом расчёте,
дело в мировом законе.
Значит, что-то не раскрыли мы,
то, что следовало нам бы!
Значит, слабенькие крылья
Наши слабенькие ямбы.
Иронию Б. Слуцкого в лирико-драматической интерпретации продолжила И. Кашежева. И вот на слова Инны Кашежевой знаменитый композитор Аркадий Островский пишет песню «Атомный век»: «В атомный век не хватит электронных машин, чтоб на вопрос ответить один // Меня ты любишь или нет?!»... Многие исполняли эту песню, но, на мой взгляд, только Муслиму Магомаеву удалось неподдельно драматизировать кашежевскую «безмятежную мятежность» и маршевый ритм этой песни.
Инна Иналовна Кашежева сразу же вписалась в стремительную динамику литературного процесса шестидесятников, «десантников» из XXI века» (Е. Евтушенко).
Евгений Евтушенко, Роберт Рождественский, Андрей Вознесенский, Булат Окуджава, Римма Казакова, Тамара Жирмунская и, конечно же, никоим образом не затерявшаяся в этом величии имён Инна Кашежева постигали тогда свою противоречивую современность, своё понимание вдруг обретённого глотка свободы: «Мы пробивались сквозь табу // Искали чёрный ход//чтоб превратить её, толпу, //Опять в родной народ. //Мы поднимались в небеса...//Парили в облаках... //Остались наши голоса // Навеки в Лужниках».
Но в отличие от перечисленных выше шестидесятников, испытавших разочарование в художественных и идеологических двойных стандартах, Инна Кашежева сумела в дальнейшем укрепитъ свою душу врождённым поэтическим двоемирием и, следуя русской классике, считала Кавказ своим «чистилищем».
Всю свою поэтическую жизнь Инна Кашежева опережала нас своей высокой духовностью, которая только актуализируется так называемым «цифровым веком».
Мы жили праведно и строго
В тени отеческих могил.
И всё же мы забыли Бога,
А он нас помнил и любил...
Но, к сожалению, её присутствие (порой незримое) в нашем духовном пространстве и по сей день всё ещё остаётся малоизученным. Правда, чувство вины перед Инной Кашежевой несколько, как мне кажется, скрашивается замечательной книгой Ларисы Алоевой, которую она, признавая шедевр «Лунного камня», лунного света, назвала «Незаходящее солнце Инны Кашежевой».