Видный большевик и революционер Анатолий Луначарский сыграл заметную роль в развитии советского альпинизма. В наших краях он бывал не раз. Восхищался природой и сравнивал Приэльбрусье со швейцарскими Альпами.
«Там кругом всё застроено. Здесь более живописно, самобытно, богаче по красоте. Адыл-Су превосходит Давос», – говорил Луначарский своим спутникам в августе 1929 года. Гость Кабардино-Балкарии знал, о чём говорит: в Швейцарии он прожил достаточно долго.
Анатолий Васильевич Луначарский родился в 1875 году в Полтаве. Его родным отцом был действительный статский советник Александр Иванович Антонов, однако фамилию будущий революционер получил от отчима – Василия Луначарского. С марксистским учением наш герой познакомился ещё гимназистом и вскоре вступил в нелегальный кружок. Примечательно, что одним из его товарищей по первой киевской гимназии был Николай Бердяев, с которым впоследствии Луначарский не раз полемизировал.
В 1895 году он поступает в Цюрихский университет, где основательно изучает труды Маркса, Энгельса и работы французских философов-материалистов. В Швейцарии он близко сходится с социалистической группой известного теоретика марксизма Георгия Плеханова.
После университета Луначарский несколько лет путешествует по Европе, а в 1898 году приезжает в Москву и сразу подключается к подпольной работе, тем самым обратив на себя внимание полиции. Его высылают в Полтаву, а спустя несколько лет снова следуют арест и ссылка – сначала в Калугу, а затем в Вологду и Тотьму.
В 1903 году после раскола партии Луначарский примкнул к большевикам. Спустя год он вернулся из ссылки в Киев, но вскоре перебрался в Женеву. В Швейцарии революционер сближается с Лениным и под его руководством ведёт активную борьбу с меньшевиками. Однако к концу 1900-х между соратниками возникают идейные разногласия, которые вскоре перерастают в политическую борьбу. Луначарский принял активное участие в организации крайне левой оппозиции. Его сторонники считали, что социал-демократам не место в столыпинской Думе, и потребовали отзыва депутатов. В результате большевики исключают членов группы из своих рядов, и вплоть до 1917 года Луначарский формально остаётся беспартийным. Впрочем, на его личных отношениях с Лениным это не отразилось: в частных беседах Ильич не раз выражал надежду, что Луначарский непременно вернётся в партию, что, собственно, и произошло.
В начале Первой мировой войны Луначарский занял интернационалистическую позицию. Вместе с товарищами участвовал в создании пацифистской газеты «Наше слово». Известие о Февральской революции застало Луначарского в Швейцарии. Оставив семью, он едет в Петроград, где занимает активную пробольшевистскую позицию. Участвует в съездах, выступает за роспуск Государственной Думы и передачу власти трудовому народу.
В июле 1917 года Временное правительство обвинило Луначарского в государственной измене. Несколько недель он провёл в знаменитых «Крестах», а после освобождения возглавил фракцию большевиков в Петроградской городской Думе.
С августа по октябрь 1917 года Луначарский работал в большевистских периодических изданиях, был заместителем петроградского городского головы и членом Временного Совета Российской Республики.
25 октября он поддержал линию большевиков и выступил с резкой критикой их оппонентов. После октябрьского переворота возглавил наркомат просвещения ленинского правительства. Однако через несколько дней подал в отставку. Причиной послужил обстрел большевиками исторических памятников в Москве. Узнав об этом, Луначарский обратился в Совет народных комиссаров с таким заявлением: «Собор Василия Блаженного, Успенский собор разрушаются. Кремль, где собраны сейчас все важнейшие сокровища Петрограда и Москвы, бомбардируется. Жертв тысячи. Борьба ожесточается до звериной злобы. Что ещё будет? Куда идти дальше? Вынести этого я не могу. Моя мера переполнена. Остановить этот ужас я бессилен. Работать под гнётом этих мыслей, сводящих с ума, нельзя. Я сознаю всю тяжесть этого решения. Но я не могу больше». На следующий день народные комиссары признали отставку «неуместной», и Луначарский согласился с мнением большинства.
Он называл себя большевиком среди интеллигентов и интеллигентом среди большевиков. По мнению Троцкого, «Луначарский был незаменим в сношениях со старыми университетскими и вообще педагогическими кругами, которые убеждённо ждали от «невежественных узурпаторов» полной ликвидации наук и искусств. Луначарский с увлечением и без труда показал этому замкнутому миру, что большевики не только уважают культуру, но и не чужды знакомства с ней. Не одному жрецу кафедры пришлось в те дни, широко разинув рот, глядеть на этого «вандала», который читал на полудюжине новых языков и на двух древних и мимоходом неожиданно обнаруживал столь разностороннюю эрудицию, что её без труда хватило бы на добрый десяток профессоров».
5 января 1918 года был опубликован декрет наркома просвещения, который обязывал все печатные издания Советской России «печататься согласно новому правописанию». Так был дан старт самой грандиозной реформе русского языка. Иван Бунин в связи с этим говорил: «По приказу самого Архангела Михаила никогда не приму большевистского правописания. Уж хотя бы по одному тому, что никогда человеческая рука не писала ничего подобного тому, что пишется теперь по этому правописанию».
Луначарский был сторонником перевода русского языка на латиницу. В 1929 году Народный комиссариат просвещения создал комиссию по разработке вопроса о латинизации русского алфавита, однако после смещения Луначарского с поста наркома дело заглохло.
В начале 1930-х он стал директором НИИ литературы и искусства и одним из редакторов Литературной энциклопедии. Луначарский занимается переводами, пишет очерки и воспоминания о Ленине. В 1933 году его назначают чрезвычайным и полномочным послом СССР в Испании. В курортном городке Ментона в 30 км от Ниццы в результате сердечного приступа его жизнь оборвалась. Урна с его прахом установлена в Кремлёвской стене на Красной площади.
