Размер компенсации морального вреда, присуждённый к взысканию с работодателя в пользу близкого родственника работника, смерть которого наступила вследствие несчастного случая на производстве, должен быть обоснован в том числе с учётом степени вины работодателя в произошедшем. Вывод суда о размере компенсации морального вреда должен быть мотивирован.
Это судебное решение позволило матери погибшего работника получить справедливую сумму компенсации морального вреда.
Дело рассматривалось в судебном порядке, куда обратилась Светлана Г. с иском к организации о компенсации морального вреда, причинённого гибелью близкого родственника вследствие несчастного случая на производстве. 
В обоснование заявленных требований она указала, что её сын Сергей работал в организации по трудовому договору газоэлектросварщиком. Находясь на рабочем месте, он был смертельно травмирован. Ссылаясь на положения Трудового кодекса РФ и полагая, что причиной гибели Сергея явилось грубое нарушение правил охраны труда и техники безопасности, допущенные по вине организации, что было установлено в ходе проверки, проведённой территориальным управлением Ростехнадзора, Светлана Г. обратилась в суд с иском к работодателю. В иске она указала на причинение ей тяжёлых моральных и нравственных страданий, а также на ухудшение состояния здоровья, что она рассматривает как моральный вред, и просила взыскать его компенсацию в размере одного миллиона рублей, а также расходы по оплате юридических услуг.
Ответчик по делу в суде исковые требования Светланы Г. не признал.
Разрешая спор и частично удовлетворяя заявленные исковые требования, суд первой инстанции с учётом норм Гражданского кодекса РФ о компенсации морального вреда и положений Трудового кодекса РФ об охране труда исходил из того, что несчастный случай произошёл при исполнение работником должностных обязанностей в результате неудовлетворительной организации производства работ со стороны работодателя.
В связи с этим суд пришёл к выводу, что организация как работодатель Сергея должна выплатить его матери компенсацию морального вреда, причинённого ей смертью сына. Определяя её размер в 300 тысяч рублей, а не в миллион, как просила истица, суд первой инстанции исходил из положений статьи 1083 ГК РФ об учёте вины потерпевшего и сослался на то, что несчастный случай с погибшим произошёл в том числе из-за грубой неосторожности самого Сергея. Это выразилось в выполнении работы, которую ему не поручали. В числе таких действий суд указал, что в момент задымления Сергей изначально выполнил указания машиниста покинуть экскаватор, но, находясь рядом и желая не допустить возгорания, нарушил дисциплину труда, проник в отверстие нижней рамы экскаватора, приблизившись головой к высоковольтным кольцам поворотной платформы, и получил поражения электрическим током.
Суд апелляционной инстанции согласился с этими выводами и их правовым обоснованием, в том числе по размеру взыскания в 300 тысяч рублей. 
Отклоняя довод апелляционной жалобы о том, что судом первой инстанции неправомерно занижен размер компенсации морального вреда, суд апелляционной инстанции отметил, что при определении её размера суд первой инстанции учёл все фактические обстоятельства, имеющие значение для дела, а также требования разумности и справедливости.
Между тем президиум Верховного суда КБР признал, что выводы судов в части определения размера подлежащей взысканию в пользу матери компенсации морального вреда в связи с гибелью сына вследствие несчастного случая на производстве основаны на неправильном толковании и применении норм права, регулирующих спорные отношения, а также сделаны с существенным нарушением норм процессуального права. Отменяя апелляционное определение и направляя дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции, президиум Верховного суда КБР указал, что обжалуемые судебные постановления не отвечают требованиям ряда статей Гражданского кодекса РФ, регулирующих вопросы компенсации морального вреда и определения её размера и вынесены без учёта разъяснений по их применению, которые содержатся в постановлении пленума Верховного суда РФ «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», а также правовой позиции Европейского суда по правам человека, изложенной в соответствующем постановлении.
Право на компенсацию морального вреда, отмечал президиум Верховного суда КБР, возникает при наличии предусмотренных законом оснований и условий ответственности за причинение вреда, а именно: физических или нравственных страданий потерпевшего, то есть морального вреда как последствий нарушения личных неимущественных прав или посягательств на иные нематериальные блага, неправомерного действия причинителя вреда, причинной связи между неправомерными действиями и моральным вредом, вины причинителя вреда. 
Поскольку, предусматривая в качестве способа защиты нематериальных благ компенсацию морального вреда, закон устанавливает лишь общие принципы для определения её размера, суду при разрешении этого спора необходимо было в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причинённых потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимания фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав как основополагающих принципов установления судом баланса интересов сторон. 
При этом соответствующие мотивы о размере компенсации морального вреда должны быть приведены в судебном постановлении. 
Вместе с тем, устанавливая компенсацию морального вреда в размере 300 тысяч рублей, суд первой инстанции ограничился приведением общих принципов определения размера компенсации морального вреда, закреплённых в ст. 151 и 1101 ГК РФ: обстоятельства, при которых был причинён вред, степень вины причинителя вреда, объём причинённых истцу переживаний. Однако он не применил их к спорным отношениям, не выяснил тяжесть физических и нравственных страданий матери в связи с гибелью сына, не учёл индивидуальные особенности личности истицы, не дал оценки её доводам об ухудшении состояния её здоровья.
Президиум Верховного суда КБР отмечал, что одной из основных обязанностей работника по трудовому договору является бережное отношение к имуществу работодателя, в том числе имуществу третьих лиц, находящемуся у работодателя, если работодатель несёт ответственность за его сохранность. 
Снижая более чем в три раза размер заявленной истицей к взысканию с общества компенсации морального вреда, суд первой инстанции в качестве основания для уменьшения этой суммы, что соответствует требованиям п. 2 ст. 1083 ГК РФ, сослался также на то, что несчастный случай с погибшим произошёл в том числе из-за грубой неосторожности самого работника, что выразилась в выполнении работы, которую ему не поручали. 
Однако, указывала кассационная судебная инстанция, это суждение суда первой инстанции, приведённое в качестве основания для снижения размера компенсации морального вреда, не соответствует подлежащим применению в нормативном единстве и взаимосвязи положениям ст. 151, 1110 ГК РФ о принципах определения компенсации морального вреда, а также положениям абзаца 7 ч. 2 ст. 21 ТК РФ, которым на работника возложена обязанность бережного отношения к имуществу работодателя.
Кассационная судебная инстанция указывала, что вопрос о том, является ли допущенная потерпевшим неосторожность грубой, в каждом случае должен решаться с учётом фактических обстоятельств дела, характера деятельности, обстановки причинения вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего, его состояния и др. 
Как установлено судом и следует из материалов дела, основной причиной несчастного случая, в результате которого был смертельно травмирован Сергей, явилось нарушение со стороны работодателя технологии производства ремонтных работ в необеспеченном по требованиям безопасности месте. Ремонтные работы проводились на крыше экскаватора, который не был отключён от энергоснабжения и находился под напряжением, при выполнении сварочных работ отсутствовали асбестовые полотна (коврики-искрогасители), предотвращающие возгорание. Эти нарушения привели к задымлению экскаватора, которое заметил Сергей. Судом первой инстанции не было учтено и то обстоятельство, что работник в сложившейся ситуации, выполняя работу, которая ему не была поручена, действовал в интересах работодателя, пытаясь спасти его имущество – экскаватор – от возгорания и тем самым исключить причинение ущерба организации, в которой он работал.
Действуя подобным образом, Сергей исполнял обязанность, возложенную на работника абзацем 7 ч. 2 ст. 21 Трудового кодекса РФ, требующую бережно относиться к имуществу работодателя.
Судом первой инстанции при рассмотрении данного дела обязанность работника бережно относиться к имуществу работодателя фактически была поставлена ему в вину и послужила для суда основанием для снижения размера компенсации морального вреда до 300 тысяч рублей, что не может быть признано правомерным. 
Суд первой инстанции не обосновал, почему он пришёл к выводу о том, что сумма в 300 тысяч рублей является достаточной компенсацией причинённых матери нравственных страданий. 
Судом первой инстанции не учтено, что по смыслу действующего правового регулирования размер компенсации морального вреда определяется, исходя из установленных при разбирательстве дела характера и степени понесённых истцом физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями истца, иных заслуживающих внимания обстоятельств дела. В решении суда также не приведены мотивы относительно степени вины работодателя в произошедшем несчастном случае на производстве. Вместе с тем его вина указана судом в числе обстоятельств, которые учитывались при определении размера компенсации морального вреда. При этом судом не дана оценка доводам истца о том, что причиной гибели явилось грубое нарушение правил охраны труда и техники безопасности, допущенные по вине работодателя, что было установлено актом о несчастном случае на производстве.
Таким образом, делал вывод президиум Верховного суда КБР, суд первой инстанции, определяя размер взыскиваемой в пользу Светланы суммы компенсации морального вреда в нарушение норм материального права, об основаниях, о принципах и критериях определения размера компенсации морального вреда, не мотивировал своё решение, в котором не были приведены доводы, обосновывающие присуждение суммы в 300 тысяч рублей, что не отвечает требованиям ст. 195 ГК РФ о законности и обоснованности решения суда. 
При повторном слушании дела в суде апелляционной инстанции исковые требования матери погибшего были удовлетворены в полном объёме.