Сергей Танеев – русский композитор, пианист, музыковед, ученик и друг Чайковского – бывал на Кавказе не раз. Летом 1885 года он впервые отдыхал в Ессентуках и Кисловодске и вскоре отправился в научную экспедицию в Сванетию. Результатом путешествия стало первое в России историко-теоретическое исследование музыкального фольклора народов Северного Кавказа.
Спутниками Танеева стали выдающиеся русские учёные. Максим Ковалевский – юрист, историк, социолог, этнограф, академик Петербургской академии наук. Иван Иванюков – историк, экономист, публицист, профессор политической экономии, автор книги «Падение крепостного права в России». Путешествие длилось без малого месяц. Учёных сопровождал князь Урусбиев – большой знаток старинных песен и танцев. Благодаря ему Танеев записал множество напевов кавказских горцев. 
«Оставалось три дня до отправления в путь, когда приехал в Кисловодск владетель значительной части Баксанской долины, князь Измаил Урусбиев, с которым господин Аглинцев нас немедленно познакомил, –  писали Иванюков и Ковалевский. – Князь обязательно предложил ехать с ним в его аул, отыскать в окрестностях Баксанской долины недавно прибывших через Донгузорун сванетов и сопровождать нас через перевал. «Кто выбьется из сил, – прибавил князь, – того мы перенесём на бурках». Могучая, как бы из железа скованная фигура Измаила Урусбиева внушала нам бодрость и уверенность в успехе предприятия. «Ваше путешествие начинается под счастливой звездой, – заметил Аглинцев, – лучшего путеводителя трудно найти на всём Кавказе». 
В одном из писем Сергей Танеев так характеризовал своего проводника: «С нами едет владелец урусбиевского аула, человек во многих отношениях замечательный, Измаил Мирзакулович … лицо, знающее весь Кавказ, обычаи разных народов, музыку старинную и новейшую (понятно, кавказскую), знающий историю и географию, Бокля, Дарвина и т. п. Считается здесь первым знатоком кавказских преданий». 
Позднее Иванюков и Ковалевский  вспоминали, как Урусбиев играл на кобузе, а Танеев записывал за ним эту музыку.  В комнате собралось несколько десятков горцев, и все они пришли в неописуемый восторг, когда композитор напел по нотам только что сыгранную князем мелодию.   
Русские исследователи гостили в ауле Урусбиева, знакомясь с обычаями и музыкальной культурой горцев. В своём исследовании «О музыке горских татар» Танеев писал: «Танцы сопровождались пением мужского хора и игрой на дудке; хор пел унисоном, повторяя по нескольку раз одну и ту же двухтактную фразу, иногда с буквальной точностью, иногда с небольшими вариантами… Участвующие в хоре и слушатели отбивали такт, хлопая в ладоши. Хлопанье это соединялось с щёлканьем ударного инструмента, состоящего из деревянных дощечек, надетых на верёвку. По-видимому, хлопаньем в ладоши выражается особое внимание к танцующим. Когда мы смотрели танцы в Хассауте, то князь Урусбиев, обращаясь к нам, сказал: «Теперь нужно всем хлопать в ладоши, потому что будет танцевать хозяйская дочь». Князь сообщил мне сведения о горских танцах. По его словам, горские татары имеют один свой танец: «аяк бюкент тепсеу». Прочие танцы заимствованы ими у кабардинцев и называются: «каффа», «сандрак» и «абезех». Последний танец, по мнению князя, есть остаток старинного священного танца, который в языческие времена исполнялся народом на курганах во время жертвоприношений. Наряду с этим у осетин сохранился до сих пор танец «лоппа», существовавший у горских татар и кабардинцев ранее принятия ими магометанства. Этот танец исполнялся с целью умилостивить бога грома в тех случаях, когда гром убивал человека или животное… У горских татар есть люди, специально занимающиеся игрой на инструментах и пением и живущие своим искусством. Они называются «гегуако». На свадьбах и праздниках они получают весьма щедрое вознаграждение. Жених дарит им часто лошадь или деньги. От гостей гегуако также получают подарки. Незадолго до нашего путешествия мы были на празднике Байрама в кабардинском ауле около Кисловодска. Для музыканта, игравшего на дудке, собирались деньги. Присутствующие объяснили нам, что ему деньги необходимы. У него только что умерла жена, и деньги были нужны для того, чтобы приобрести себе новую… У горских татар и кабардинцев есть два струнных инструмента. Один вроде арфы, деревянный, с 12 струнами из конских волос… Другой инструмент – смычковый кобуз вроде скрипки с двумя струнами, состоящими каждая из 10-12 конских волос… Смычком служит небольшой, согнутый в виде лука прут с натянутыми конскими волосами. Смычок натирается варом, которым с одной стороны обмазан и сам инструмент. Звук кобуза слабый, жалобный, напоминающий скрипку с сурдиною. У меня до сих пор не изгладилось чрезвычайно поэтическое впечатление той ночи, когда мы перед перевалом через Донгузорун расположились на ночлег у костра, на горе Тхотитау, и засыпали под жалобные звуки кобуза, на котором старый князь учил своего сына горским песням». 
Сергей Танеев записал двадцать песен, продиктованных ему князем Урусбиевым. «По словам горцев, он один из немногих знатоков старых кавказских песен, мало-помалу исчезающих из памяти народа, - писал композитор. -  Теперь почти не существует людей, которые могли бы петь их со словами… Вообще двухголосный склад составляет характеристичную особенность горской музыки. Каждый из двух голосов имеет своё название. Главный голос называется «башчилик» (у кабардинцев – «урэд»), сопровождающий голос – «ежу». Новейшие песни поются со словами; мне случилось два раза слышать их в хоре. При этом главную мелодию (со словами) пел только один человек, часто без определённой высоты звука, как бы декламируя; остальные пели без слов второй голос, двигавшийся сравнительно медленными нотами и имевший несложный ритм». 
Сам Танеев так и не воспользовался мелодиями, записанными на Кавказе, но некоторые из этих тем всё-таки прозвучали. Их использовал ученик композитора А. Александров в своей опере «Бэла», написанной по мотивам лермонтовского сюжета.