Нальчик всегда обладал особым магнетическим свойством. Тех, кто побывал здесь однажды, тянуло сюда снова и снова. В наш город приезжали актеры и композиторы, космонавты и учёные, режиссёры и художники. Был среди них и писатель-диссидент Анатолий Краснов-Левитин. В своих воспоминаниях он описывает это достаточно подробно.
«В Пятигорск прибыл 27 мая 1942 года. Всюду сирень в цвету. Белого цвета сирень. Разыскал Дом крестьянина, около рынка, тот самый, что существует и теперь. Останавливался в нем через двадцать лет, в 1962 году. Напротив - базар. Обилие продуктов. Глаза разбегаются. Цены фантастические. Килограмм меда - 1000 рублей. Килограмм масла - 800 рублей. Хлеб - 100 рублей…».
Через месяц Левитину удалось разыскать родителей, эвакуированных на Кавказ.  Они «оказались по соседству, в Нальчике, - вспоминал писатель. - Поехал туда. Небольшой городок в горах, в 90 километрах от Пятигорска. Столица Кабардино-Балкарской республики. Застал их в шикарном отеле. Отец похудел, но по-прежнему в морском кителе с адмиральскими нашивками. Отец пришёл в ужас от моего босяцкого вида. Пробыл у них три дня». 
После этого Левитин вернулся в Пятигорск, но вскоре вынужден был покинуть город. «…8 августа вечером выхожу пешком по дороге на Нальчик. Как раз вовремя. 9 августа, в воскресенье, Пятигорск был занят. Дорога в Кабардино-Балкарию. Степи, степи, вдали горы. Бредут толпы эвакуированных… Трое суток продолжался этот путь из Пятигорска в Нальчик. Девяносто километров в молчании, среди разноликой толпы… Наконец, 11 августа я пришел в Нальчик. Прошёл к гостинице, где жили отец с мачехой. Ни души… Значит, опять потерял родителей из виду. Иду по Нальчику. Немецкие самолеты сбрасывают листовки. Около базара поднял одну из них. Листовка на русском языке, а на другой стороне на кабардинском. В ней написано: «Кавказцы, час освобождения вашей прекрасной родины от жидо-большевистского ига настал. Организовывайтесь! Не позволяйте сталинским преступникам уничтожать ваше имущество»… Иду по Нальчику дальше. Навстречу — еврейское семейство, знакомая девушка, ее сестренка двенадцати лет и старенькая мамаша. Девушка веселая — шутит, смеется. Что делать? Входим в первый попавшийся дом, в покинутую квартиру, верно, здесь жил какой-нибудь министерский работник. Квартира хорошая. В кухне примус, налитый керосином. Со смехом разжигаем. У них есть помидоры, масло, хлеб. Я тоже на последние деньги что-то купил на рынке. Делаем яичницу. Потом идем на вокзал...».  
Покинув Кабардино-Балкарию, Краснов какое-то время жил в Дагестане. Потом оказался в Баку – в городе, в котором собственно и появился на свет. 
Его родителями были крещеный еврей Эммануил Левитин и дворянка Надежда Мартыновская – внучатая племянница Могилевского архиепископа Анатолия.  
Окончив фабрично-заводскую семилетку, будущий писатель  поступил в вечерний педагогический техникум в Ленинграде. 
Анатолий Левитин близко знал лидеров обновленческой и патриаршей церквей,  служивших  в Ленинграде. Впоследствии он написал об этом в своих мемуарах. Весной 1934 года его арестовали «по церковному делу», но вскоре выпустили, за недоказанностью вины. 
Левитин преподавал  в Ленинградском театральном институте, а после начала Великой Отечественной войны оказался в эвакуации. Какое-то время он жил в Ульяновске, где находился обновленческий первоиерарх - митрополит Александр Введенский. В феврале 43-го обновленцы рукоположили Левитина в сан диакона.  Он служил в одном из ульяновских храмов, но спустя несколько лет  принёс покаяние патриарху Московскому и всея Руси Алексию I и был принят в лоно РПЦ, как мирянин. 
В конце  сороковых Краснова-Левитина снова арестовали  и приговорили  к десяти годам заключения. После смерти Сталина он был реабилитирован.  
Освободившись из лагеря, Анатолий Эммануилович работал школьным учителем литературы и писал статьи для  «Журнала Московской Патриархии». Его имя упоминалось в атеистическом издании «Наука и религия». Статья о Левитине напоминала донос, который, чудом, остался без последствий.  
Порвав с обновленчеством, он сохранил доброе отношение ко многим его деятелям, включая Александра Введенского.
В шестидесятые годы Краснов-Левитин вел активную миссионерскую деятельность среди оппозиционно настроенной молодёжи. Раз в неделю он устраивал у себя в квартире приёмы, куда мог прийти любой желающий. Левитин рассказывал о своей жизни, вёл политические беседы о религиозном положении в СССР, объяснял основы православия. Такая деятельность не могла не привлечь внимания «компетентных органов» и в сентябре 1969 года его снова арестовали. Диссиденту инкриминировалось «нарушение законов об отделении церкви от государства» и «клевету на советский государственный строй». Доказать эти обвинения следствию не удалось, и вскоре Левитин оказался на свободе.  
В начале семидесятых он выпускает в самиздате статью в защиту арестованного диссидента Владимира Буковского. За этим последовал арест ее автора. Московский городской суд приговорил Левитина к трём годам лишения свободы. В последнем слове он не оправдывался и не скрывал своих убеждений: «Я верующий христианин, - заявил подсудимый. - А задача христианина не только в том, чтобы ходить в церковь. Она заключается в воплощении заветов Христа в жизнь. Христос призывал защищать всех угнетённых. Поэтому я защищал права людей, будь то почаевские монахи, баптисты или крымские татары, а если когда-нибудь станут угнетать убеждённых антирелигиозников, я стану защищать и их…». 
После освобождения Левитин эмигрировал в Западную Европу, в результате чего был лишен советского гражданства.  Он жил в Швейцарии. Читал лекции о религиозном положении в СССР и публиковал свои статьи в эмигрантских изданиях Парижа и Нью-Йорка. 
В 1976 году Анатолий Краснов-Левитин попал в аварию, но, несмотря на серьёзные травмы, остался жив. Он погиб пятнадцать лет спустя, утонув в Женевском озере. Ему было семьдесят пять лет…