Поскольку трёхкомнатная квартира досталась Алексею Д. в наследство от тётки – сестры матери – до женитьбы, после развода жильё осталось в его собственности. Второй раз он не женился, с сыном Виктором отношения не прерывал. Когда мужчина заболел, сын стал навещать его чаще, а со временем юноше пришлось покупать продукты и лекарства, вызывать врачей, готовить, убирать в квартире. Когда из-за посменной работы сыну стало трудно справляться самому, он нанял сиделку, которая отцу нравилась. Так прошёл год. По желанию отца было составлено завещание, всё имущество доставалось сыну Виктору.
Однажды сиделка позвонила Виктору и сказала, что пришёл какой-то мужчина, заявил, что в её услугах нет надобности, и увёз отца. Как потом выяснилось, это был его старший брат Михаил Д. Через полгода отец Виктора умер. Стало известно, что он оставил новое завещание в пользу брата.
Виктор обратился в суд с иском о признании этого завещания недействительным.
В исковом заявлении указал, что у отца был ряд заболеваний, которые повлияли на подвижность его конечностей. Он не мог ходить, шевелить кистями и пальцами рук. Когда он просил вызвать нотариуса и составить завещание, самостоятельно расписаться в нём он не мог, по его просьбе это сделала соседка. Дядя и его представители в судебном заседании утверждали, что Алексей собственноручно подписал завещание в пользу брата.
Нотариус райцентра, составлявшая второе завещание, в суд не явилась и не ходатайствовала с просьбой отложить слушание дела. Ранее она поясняла, что в завещании Алексей самостоятельно написал своё имя, отчество и фамилию, а также лично расписался, потому что вполне мог двигать рукой.
Согласно выписке из медицинской карты Алексей являлся инвалидом первой группы: двигательные функции конечностей отсутствуют, в правой руке они значительно снижены, в левой частично сохранены. В судебном заседании в качестве свидетеля была допрошена соседка, которая за него расписывалась в первом завещании по просьбе нотариуса. Она рассказала, что руки Алексея были скрючены и почти всегда прижаты к груди, ставить при ней свою подпись он не пытался. Также допрошенный в качестве свидетеля в судебном заседании врач больницы того района, куда увёз Алексея брат, показал, что Михаил обратился к нему с просьбой положить брата в больницу, и руки Алексея были ограничены в движении. В судебном заседании в качестве свидетеля была допрошена и бывшая жена Алексея. Когда она видела бывшего супруга последний раз, он уже не двигался, руками шевелить не мог, даже не мог вытереть себе слёзы.
По ходатайству представителя истца была назначена посмертная почерковедческая экспертиза, в соответствии с заключением которой подись на новом завещании выполнена не самим Алексеем, а другим человеком «с подражанием подлинной подписи».
Суд обратил внимание на короткий промежуток времени с даты составления оспариваемого завещания до смерти Алексея, в связи с чем отнёсся критически к показаниям ответчика об улучшении самочувствия брата настолько, что тот смог сам расписаться на втором завещании. При наличии заключения эксперта, проводившего почерковедческую экспертизу, суд не принял во внимание как доказательство пояснения районного нотариуса, удостоверившей оспариваемое завещание.
Таким образом, был сделан вывод, что Алексей не подписывал завещание, удостоверенное нотариусом райцентра в пользу своего брата. Исковые требования сына умершего о признании второго завещания недействительным были удовлетворены с признанием за Виктором права собственности на квартиру его отца.
