Давно не подворачивался случай поговорить о литературе. Сейчас подвернулся – 13 июля родился Валентин Пикуль. К тому же и повод есть официальный – объявленный Годом культурного наследия 2022-й. А что есть литература, как не культурное наследие? 
Понимаю, что Пикуль – писатель достаточно неоднозначный. И критиковали его, и откровенно ругали, а один раз даже, пишут, избили на улице. Но хорошим писателем он от этого быть всё же не перестал. Поэтому, не слишком углубляясь в эпопеи со скандалами, просто постараюсь описать моё личное к нему отношение.
Каюсь – оно тоже не всегда было одинаковым. Помню, как в юности после прочтения его первого исторического романа «Баязет» (потом, кстати, достаточно бездарно экранизированного) я долго сидел под впечатлением, какого не помнил со времён прочитанного в детстве «Властелина колец» (прошу заметить: я сравниваю не романы, а впечатление от них). Через много лет, когда появился интернет, я полез туда, чтобы узнать, что же там было на самом деле. Каково же было моё удивление, когда я увидел, что изображённый в романе гнуснейшим предателем и вообще полным дураком Исмаил Хан Нахичеванский на самом деле – прославленный российский военачальник, кавалер кучи орденов, герой такой же кучи военных конфликтов, в пятидесятилетнюю годовщину службы под русским флагом получивший от государя императора звание генерал-лейтенанта, да ещё и телеграмму военного министра: «Государь Император, по случаю исполнившегося сего числа пятидесятилетия службы Вашей в офицерских чинах, Всемилостивейше соизволил произвести Вас в Генерал-Лейтенанты, с оставлением при войсках Кавказского Военного Округа и с производством жалования по чину из усиленного оклада по 2034 рубля в год».
А уж в ходе событий, о которых идёт речь в романе, то есть во время знаменитого «баязетского сидения», он и вовсе проявил себя как герой (если верить официальным историческим данным), потому что не дал выбросить белый флаг, который-таки вывесили, дав туркам повод приналечь на ворота, о чём есть интервью в газете «Кавказ» за 1895 год. Однако досталось от Пикуля и ему, и капитану Штоквицу. 
Почему же после всего этого я всё равно считаю Пикуля выдающимся писателем? Наверное, я просто его простил. Простил за все достоинства как «Баязета», так и прочих его романов, которые, как мне кажется, всё же перевешивают недостатки. В конце концов задача романиста состоит в том, чтобы погрузить в атмосферу эпохи. Именно это делает, например, «Игру престолов» прекрасным произведением о средневековье, хотя историзма в ней нет совсем. Согласен – лучше, если романист при этом ещё и не слишком наврал, а с «Баязетом» он, похоже, и правда перегнул. 
Ну так не «Баязетом» же единым! Ведь есть и знаменитый роман «Из тупика», где я впервые увидел незнакомое слово «плутонг» (совокупность орудий одного калибра на корабле). Да такие боевые сцены ещё поискать! Такое ощущение, что Пикуль даже слова кладёт, как тот же плутонг – снаряды: «В утробе корабля провыл мотор, и воздушный лифт плавно поднял в башню первый снаряд. Наверху он со вкусом чмокнул воздух, словно поцеловался с любимой пушкой. Проклюнувшись наружу зелёной головкой, снаряд застыл – весь в нетерпеливом ожидании. Это и был пристрелочный. За ним, за зелёненьким, как огурчик, уже лавиною хлынут через башню боевые, с красными шапочками на головах, нарядные, как игрушки…».
А море у Пикуля какое? Причём не просто море, а море, в котором воюют? «Громыхающая орбита войны охватывала земной шар от Дувра до Гонконга, и по этой орбите – зигзагами! – двигался русский крейсер первого ранга «Аскольд». «Аскольд» болтало у чёрта на куличках – там, где Россией и не пахло, – между Филиппинами и Японией, от Адена до Коломбо. В погрузку похоронили двоих: один задохнулся в бункере от угольной пыли, а второго убило разрывом перегнившего топенанта. В этом большом человеческом мире, где-то на морских перепутьях, затерялись русские письма. Писали их бабы, коряво и неумело, при свете лучинок, клеили жёваным хлебом, мочили слезой… Боже ты мой! До чего же далеко от деревни Ломтяево до обожжённой библейской Хайфы! Какой большой мир! Какое страшное время!».
А «Моонзунд», где «Лёд, лёд... всюду лёд. До весны вмёрзли дредноуты на рейдах Гельсингфорса – за частоколами скал и рифов, за постами неусыпной брандвахты. Россия только пленными уже потеряла 2 миллиона человек; одних лишь дезертиров она имела армию, способную удерживать собою целый фронт».
Я уж не говорю про «Реквием каравану PQ-17», где я прочитал про кошмар потерпевшего крушение – сигнал «Следую своим курсом». Это когда корабль не имеет возможности вытащить утопающих из воды (а дело происходит, на секундочку, в холодной Атлантике) и плывёт далее… прямо, бывает, по чернеющим в воде головам. 
Прощения просим за обилие цитат. Но они бьют похлеще залпов по истерзанному железом турецкому берегу. Может, поэтому и требовали читатели Пикуля, хотя в Советском Союзе было много писателей, работающих в схожем жанре? 
Да и претензии не всегда были заслуженными, откровенно говоря. Я ещё понимаю – за «Баязет». Но как насчёт другого его романа – «Нечистая сила»? За него автор, кстати, и был избит – якобы за то, что в нём в нелицеприятных подробностях описана жизнь Распутина. Но если Распутин такой хороший был, за что его отравить хотели господа во главе с князем Юсуповым? А когда не вышло отравить, то утопили? Тогда поищите Юсупова по Парижу, куда он благополучно потом эмигрировал, да попытайтесь избить за то, что хорошего человека утопил.
Впрочем, это всё – дело прошлое. Культурное наследие мерят не так. Вот цифры: за 40 лет литературной деятельности Валентин Пикуль написал более 30 романов и повестей. Даже смерть застала его за работой – над романом «Барбаросса». Общий тираж книг Пикуля составил более 500 миллионов экземпляров. Вот это я понимаю – наследие. Вполне достойное того, чтобы зваться «культурным».