Факт смерти одного из супругов в результате оказания ему некачественной неквалифицированной медицинской помощи может являться основанием для компенсации морального вреда другому супругу.
Такое дело было расследовано кассационной инстанцией Верховного суда КБР, куда поступила жалоба Фёдора С. на судебные решения районного суда и апелляционной инстанции Верховного суда КБР. В его иске к райбольнице о взыскании компенсации морального вреда, возникшего в связи со смертью супруги, было отказано. 
Истец указывал, что медицинские услуги его жене были оказаны райбольницей несвоевременно, не в полном объёме, неквалифицированно, что привело к ухудшению её здоровья и смерти. Имеется причинно-следственная связь между действиями врачей райбольницы и наступлением смерти пациента.
Исследовав все материалы дела, президиум Верховного суда КБР признал, что состоявшиеся судебные акты приняты с нарушением норм действующего законодательства, указав следующее: статья 2 ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ» определяет, что качество медпомощи – это совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медпомощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации, а также степень достижения запланированного результата.
Президиум Верховного суда КБР в своём решении указывал на ст. 37 ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ», в соответствии с которой Минздрав России вынес приказ «Об утверждении стандарта первичной медико-санитарной помощи при первичной артериальной гипертензии», в котором дан перечень необходимых мероприятий для диагностики заболевания: приём больного врачом-кардиологом, неврологом, офтальмологом, терапевтом, эндокринологом.
Суд также отмечал, что в соответствии с законом медицинские организации, медработники, фармацевтические сотрудники несут ответственность за нарушение прав в сфере охраны здоровья, за причинение вреда жизни или здоровью при оказании медпомощи. Право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется системой закрепляемых в законе мер, включающих, в том числе, качество медпомощи, порядок её оказания, соблюдение стандартов, а также установление ответственности медицинских организаций за причинение вреда жизни и здоровью.
Суд ссылался также на норму Конвенции о защите прав человека и основных свобод и их толкования в соответствующих решениях Европейского суда по правам человека в их взаимосвязи с нормами Конституции РФ, Семейного кодекса, положениями ст. 150, 151 ГК РФ, из которых следует, что в случае нарушения прав граждан в данном вопросе требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи гражданина.
Важнейшим аргументом для признания первоначально вынесенных по данному делу решений явилась незаконность ссылки на п. 11 постановления пленума Верховного суда РФ, которым разъяснено, что по общему правилу, установленному ст. 1064 ГК РФ, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, его причинившее, если оно не докажет отсутствия своей вины. Суд подчёркивал, что установленная данной статьёй Гражданского кодекса презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший доказывает факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причинённого вреда, а также то, что ответчик является причинителем вреда.
Применительно к спорным отношениям, отмечал суд, райбольница должна была доказать отсутствие своей вины в смерти больного. Однако в данном деле суды первой и апелляционной инстанции неправильно истолковали и применили к спорным отношениям нормы материального права, регулирующие отношения по компенсации морального вреда в системной взаимосвязи с нормативными положениями, регламентирующими обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья, включая государственные гарантии обеспечения качества оказания медпомощи.
Суд указывал, что в нарушение подлежащих применению норм материального права и разъяснений пленума Верховного суда РФ судебные инстанции возложили на истца бремя доказывания обстоятельств, касающихся оказанной некачественной медпомощи и причинно-следственной связи между нею и наступившей смертью, в то время как райбольницей не было представлено доказательств, подтверждающих отсутствие её вины.
Президиум Верховного суда КБР отмечал также, что не основан на законе и вывод суда первой инстанции о том, что наличие дефектов оказания медпомощи супруге истца без подтверждения того, что именно они привели к летальному исходу, могло свидетельствовать о причинении вреда только самой пациентке, а не её мужу.
Законодатель, указывала кассационная судебная инстанция, закрепив в ст. 151 ГК РФ общие правила компенсации морального вреда, не установил ограничений в отношении случаев, когда допускается такая компенсация.
Истец в исковом заявлении и на судебном заседании указывал на то, что в результате смерти супруги он перенёс тяжёлые нравственные страдания, не может смириться с утратой, понимая, что жену могли спасти, в то время как врачи райбольницы в нарушение стандарта первичной медико-санитарной помощи при первичной артериальной гипертензии даже не направили женщину к врачу-неврологу.
Оценка этих доводов истца, указывала кассационная судебная инстанция, на которых он основывал свои требования о компенсации морального вреда, ни судом первой, ни судом апелляционной инстанции не дана. Они не выяснили, предприняла ли больница все необходимые и возможные меры по спасению пациента из опасной для его жизни ситуации, способствовали ли выявленные дефекты оказания медпомощи развитию неблагоприятного исхода, не истребовали у ответчика доказательства, подтверждающие, что при надлежащей квалификации врачей, правильной организации лечебного процесса не имелось возможности спасти больную. Между тем, отмечала кассационная инстанция Верховного суда КБР, в соответствии с п. 2 ст. 1064 ГК РФ именно на ответчике лежала обязанность доказывания своей невиновности в смерти женщины. От выяснения данных обстоятельств зависело правильное разрешение спора, однако эти юридически значимые обстоятельства не были определены и установлены. Неправомерные судебные акты были отменены, требования Фёдора С. удовлетворены в полном объёме.